Богоматерь «Нечаянная Радость», с избранными богородичными праздниками и ветхозаветными прообразами

Иконографический замысел памятника уникален и представляет изображение почитаемого образа Богоматери «Нечаянная Радость», по образцу житийных икон окруженного клеймами с главными богородичными праздниками: Рождество Богоматери, Введение во храм, Благовещение, Успение, представленными по углам в прямоугольных со скошенными краями щитках, и ветхозаветными прообразами Богоматери, заключенными в овалы и расположенными по сторонам от средника. На верхнем и нижнем поле на отдельных белых плоскостях помещены тексты: из Акафиста Покрову Пресвятой Богородицы («Радуйся, Радосте наша, и избави нас от всякого зла, и покрый нас честным своим омофором», Икос 1) и фрагмент истории иконы «Нечаянная Радость» из сочинения святителя Димитрия Ростовского «Руно орошенное». И образ и молитвенное взывание к нему, находясь на одной изобразительной плоскости, облегчали предстоящему благочестивое обращение к изображаемому.

В XIX веке широкое распространение получают новые изводы Богородичных икон, отмеченные особыми свойствами и выражающие надежды верующих на заступничество и помощь. Литературной основой для иконографии образа Богоматери «Нечаянная Радость» послужило одно из сочинений святителя Димитрия Ростовского «Руно Орошенное» (1680). Оно представляет сборник чудес, произошедших от иконы Богоматери в Ильинском монастыре в Чернигове, а также содержит различные сопроводительные тексты. В одном из них повествуется о «человеке некоем беззаконнем», каждый раз молившемся перед образом Богоматери с Младенцем, отправляясь на замышленное им злое дело. Однажды изображения на иконе ожили, а из крестных ран Христа потекла кровь. Потрясенный увиденным он спросил Пречистую, почему раскрылись раны Спасителя, и в ответ услышал, что грешники вновь и вновь распинают Иисуса. Раскаявшись, этот человек начал молить Богоматерь помочь ему испросить прощение у Сына, однако Христос трижды отказывал. И только когда Мария преклонила колени перед Спасителем, он простил уже не чаявшего об этом грешника. Поэтому иконы «Нечаянная Радость» передают идею безграничного милосердия и заступничества Богоматери.

Не известно, о каком именно богородичном образе ведется речь в сочинении Димитрия Ростовского, поскольку произошедшее чудо не связано с почитаемой в Ильинском монастыре иконой. Более того, в тексте не упоминается и название иконы «Нечаянная Радость», по всей видимости, закрепившееся за ней значительно позднее. Скорее всего, сам рассказ и сложившаяся на его основе иконография имеют западное происхождение. Почитание икон этого извода и их широкое распространение падает уже на середину – вторую половину XIX века и связано с чудесными исцелениями, произошедшими в 1837 году от древнейшего известного образа Богоматери «Нечаянная Радость» из церкви Неопалимой Купины в Хамовниках. Не исключено, что именно с местом прославления образа Богоматери «Нечаянная Радость» связаны и особенности иконографического решения рассматриваемой иконы, поскольку расположенные по сторонам от средника сцены с ветхозаветными прообразами Богоматери: «Видение Моисею неопалимой купины» (Исх. 3:1–8), «Лествица Иакова» (Быт. 28:12–22), «Видение Иезекиилю врат затворенных» (Иез. 44:1–3) традиционно дополняют композицию «Богоматерь Купина Неопалимая» (образ Неопалимой Купины являлся храмовым и дал название московской церкви в Хамовниках).

Стилистические особенности произведения, манера исполнения личного письма, а также особая эстетика цветовых сопоставлений (темно-коричневый фон, на котором, подобно эмалевым вставкам, выделяются клейма с сочными зелеными, голубыми, малиново-розовыми и мягкими сиреневыми оттенками цветов) позволяют связывать время создания иконы с третьей четвертью XIX столетия (1860–70-ми годами), а высокий уровень письма и уникальность иконографического замысла с большой долевой вероятности свидетельствуют о московском происхождении памятника.